* * *
Мы шли по льду истории, скользя,
проваливались вдруг в средневековье,
в чужой сюжет глухой пещерной тьмы
и далее – туда, куда нельзя,
и далее – откуда лишь любовью,
и это были мы, всё те же мы.
Прекрасный век, измазав лоб золой,
мелькнул, как двадцать пятый кадр, мгновенно,
но фотокарточка его хранит.
Я помню первый поцелуй с тобой
под звёздами ночного Карфагена,
у статуи божественной Танит.
Скользя во льдах по новым временам,
встречали мы, что не опишет стилос,
земные фотошопы утаят.
Навстречу выходил гиппопотам
на львиных лапах, с пастью крокодила –
голодная, сердечная Аммат.
Хранители священного огня,
мы собирали хворост в первых рощах,
желая только света и тепла,
и если не узнаешь ты меня,
своё лицо узнаешь ли на ощупь,
когда опять уляжется зола.
проваливались вдруг в средневековье,
в чужой сюжет глухой пещерной тьмы
и далее – туда, куда нельзя,
и далее – откуда лишь любовью,
и это были мы, всё те же мы.
Прекрасный век, измазав лоб золой,
мелькнул, как двадцать пятый кадр, мгновенно,
но фотокарточка его хранит.
Я помню первый поцелуй с тобой
под звёздами ночного Карфагена,
у статуи божественной Танит.
Скользя во льдах по новым временам,
встречали мы, что не опишет стилос,
земные фотошопы утаят.
Навстречу выходил гиппопотам
на львиных лапах, с пастью крокодила –
голодная, сердечная Аммат.
Хранители священного огня,
мы собирали хворост в первых рощах,
желая только света и тепла,
и если не узнаешь ты меня,
своё лицо узнаешь ли на ощупь,
когда опять уляжется зола.
2023, 30 Октября