Однажды Форточкин пошёл за спичками. После рабочего дня хочется горячего фруктового чая, хочется разогреть плов; нужны спички. Но, выйдя из дому, Форточкин спохватился, что забыл бумажник. А где забыл? Понятно, на работе. В конце недели порядочный труженик и свою голову может на работе забыть. А завтра – суббота. Форточкину не улыбалось провести выходные без спичек. Поэтому он срочно вскочил в автобус и поехал в офис за бумажником.

Голодное сознание рисовало натюрморты. Дымился сочный плов, дымился бодрый чай. За окном плыли городские пейзажи, которые Форточкин вдруг перестал узнавать. Он вскинулся, уточнил у водителя маршрут; оказалось, повернули в депо.

Привезло Форточкина в другой конец города, на окраину незнакомых новостроек. С досадой он вывернул карманы, понимая, что израсходовал последний проездной билет. А значит, придётся добираться до офиса пешколётом, страшно сказать, косолабусом.

Будто наверху кто-то опрокинул космический чайник, и в городской чаше разлился сумрак. Вокруг замигали фонари, неоновые зёрна – густой плов столичной суеты. Форточкин шёл наугад, ёжась от вечерней прохлады. В подземном переходе его окликнул бездомный оборванец:

– Закурить дашь?

– Были бы спички, – признался Форточкин. – А чтобы их добыть, нужен бумажник. А чтобы добыть бумажник, нужен проездной.

Бездомный кивнул на россыпь монет, которую набросали ему в шляпу:

– Бери, сколько надо.

Форточкин отказался.

Всё крепче заваривалась ночь. Кто-то размешивал звёздную круговерть, позвякивая ледяной ложкой. Форточкин упрямо шёл вперёд, зябко кутаясь в воротник, и чудилось ему, что можно прошагать всю жизнь, вот так всю жизнь прошагать ради спичечного коробка. Дорога раздвигалась впереди, как заколдованная, дразня обманчивой досягаемостью горизонта.  

Развели мосты; пришлось – в обход. Форточкин миновал фрактальный парк, поднялся по лестнице Пенроуза на гору Меру.

– Нам нужен новый Прометей, – говорил прохожий, раздавая листовки. – Скоро титан принесёт нам огонь. Может, эта история – про тебя?

– Геройства мне по нраву, – ответил Форточкин. – Я не возражаю. Но как донести себя до цели, – и не истлеть, как спичка, по пути?

Вскоре он добрался до офиса. Глядь – здесь, глядь – там. Нигде нет бумажника. А где бумажник? Значит, остался дома. Форточкин махнул рукой и решил вернуться к истоку проблемы. Форточкин пошёл на спичечную фабрику.

Над головой кружились нежные ломтики света, щедро сдобренные специями. На улицах светлело, и сумрак отступал, однако в душе Форточкина воцарилась непроглядная ночь, бесконечная ночь Форточкина.

У планетария под громкую музыку танцевали люди. Они плясали так, будто тьмы не существовало. Форточкин присел отдохнуть, любуясь плавными па. Девушка с татуировкой на шее и короткими сапфировыми волосами коснулась его плеча.

– Скорей, скорей! Потанцуй с нами!

– Не могу, – вздохнул он, потирая ступню. – Кажется, я натёр мозоль.

– А чем ты занимаешься по жизни?

– Иду за спичками, – сказал Форточкин.

– Наверное, важное дело, – пожала плечами девушка и побежала хороводить. А над городом поднимался другой хоровод, заваристый вихрь небесных чаинок, и кто-то должен был прийти и согреть эту вечную тьму. Поэтому Форточкин поднялся и зашагал дальше.

Никому не ведома его точная траектория. Говорят, Форточкина видели в Таллине и Краснодаре, в Альбаррасине и Фрайбурге. Любляна не полюбила его: в какой-то лавке с возмутительными наценками он пытался похитить зажигалку; нашего Прометея арестовали и судили за кражу. Кто-то удивительно похожий горлопанил на уличной демонстрации в Пекине, требуя признать базовые права человека на тепло и свет.
 
Ночь Форточкина продолжалась годами. Он не мог сказать точно, сколько минуло времени, но однажды, шаркая по проспекту, он заметил на тротуаре кем-то обронённый коробок. Он поднял находку и зажёг спичку, да, он зажёг спичку, и внутренняя ночь рассеялась. А он просиял и огляделся, будто вспомнил нечто очень важное.

– Я что-то искал, – молвил Форточкин, – кажется, я куда-то шёл, но уже не помню наверняка.